Cпециальный психолог

Работать над такого рода книгой очень трудно. Нужно найти человека с исключительными качествами — с чрезмерным развитием какой-то черты или с нарушением какой-то первичной функции, что вызвало бы полное изменение личности. Затем нужно затратить десятилетие на изучение этой «невыдуманной истории», выделяя основные факторы и шаг за шагом воссоздавая синдром в целом.  А.Р. Лурия «Этапы пройденного пути»

Эту книгу А.Р. Лурия писал уже имея высокий международный авторитет. Он являлся зарубежным членом Национальной Академии Наук США, Американской Академии Наук и Искусств, Американской Академии Педагогики, а также почетным членом ряда зарубежных психологических обществ (британского, французского, швейцарского, испанского и др.).

И тем не менее, издание этой книги потребовало от её автора немалого мужества.  Александр Романович представил на суд мирового научного сообщества книгу, написанную в новом не только для него, но и для всей мировой науки жанре — жанре романтической науки. Глубина исследования сочетается здесь с особым состраданием автора к человеческой судьбе и состоянию своего пациента. «Патология» не представляется каким-то чужеродным для человека состоянием, а представляет одно из естественных его проявлений, задающем его жизни свою особую специфичность.

Долгое время серьезные ученые и научные издания игнорировали эту книгу, считая её одной из причуд последних лет жизни великого учёного.

Мы до сих пор очень мало знаем о романтической науке. К слову, в одной из самых популярных интернет-энциклопедий «Википедия» ничего не сказано об этом направлении научной деятельности Александра Романовича. Да и работ в этом русле крайне мало. Самый яркий пример продолжения идей романтической науки А.Р. Лурии — это книги Оливера Сакса.

Оливер Сакс «Человек, который принял жену за шляпу и другие истории из врачебной практики»

Самое важное, о чём писал А.Р. Лурия, на мой взгляд, заключается в том, что  психология — это область МИЛОСЕРДИЯ, СОСТРАДАНИЯ другому человеку. Всё остальное: методы, техники, знания, открытия — лишь инструмент в руках... Кого? Здесь неизменно встаёт вопрос личности психолога.

«В начале этого века немецкий ученый Макс Фервори написал, что учёных можно разделить на две группы, различающиеся по своему отношению к науке: на классиков и романтиков. Он отметил, что эти два основных типа ученых отражают не только общее отношение ученого к науке, но и его личные качества». А.Р. Лурия «Этапы пройденного пути»

Джером Брунер в предисловии к американскому изданию книги писал: «Дело в том, что А.Р. Лурия не просто пытался понять двух людей, у одного из которых была грубо гипертрофирована память, а другой пострадал от проникающего осколочного ранения в теменно-затылочной области черепа. Он ведь пытался возвратить их к сколь-нибудь полноценной жизни. И это питало его страсть к наблюдению; это, да ещё ненасытное научное любопытство... А.Р. Лурия был и врачом, и ученым, и его пример дает нам некоторые основания усомниться в несовместимости таких двух идеалов, как любовь и справедливость...»

А.Р. Лурия со своим другом и пациентом Львом Засецким. Их связывали более чем 30 лет отношений, наполненных обоюдным уважением и желанием преодолеть дефект.

Очень бы хотелось верить в то, что искусство психолога-наблюдателя, психолога-мыслителя не будет утеряно. И ученые-романтики не исчезнут как вид и будут продолжать создавать красивые, богатые и сложные портреты реальных людей и человеческих отношений.

Материал подготовила Виктория М. Навицкая-Гаврилко

Биология, с которой мы рождаемся, влияет на биологию, в которую мы верим.
Мы считаем приемлемой любую теорию,
которая даёт нам превосходство над другими,
и сомнительной — любую,
которая подвергает наше превосходство сомнению... 
(из книги Розмари Кроссли «Безмолвные»)

Столько сколько я учу студентов, я учу их пониманию,
что дефект — это не аномалия (т.е. нормально, но плохо),
а ЭТО ИНОЙ ПУТЬ ВИДЕНИЯ МИРА.
Нам не дано знать, он лучше или хуже.
Это просто по-другому!
Е.С. Слепович

Ролик датского телеканала TV2 дает прекрасную возможность проиллюстрировать, как неоднозначен ответ на вопрос нормы-не нормы. Ответ на него меняется в зависимости от ракурса, точки зрения, позиции, наконец, критерия, по которому мы оцениваем человека. Глубоко и основательно этот феномен (в контексте специальной психологии) обсуждается в статье Е.С. Слепович и А.М. Полякова  Основные подходы к определению нормального и отклоняющегося развития.

Особо я хочу обратить ваше внимание лишь вот на что. В специальной психологии есть только одна точка зрения, предполагающая принятие «иного видения мира» - это взгляд на отклонение в развитии не как на то, что ограничивает ребёнка, но как на то, что создает для ребенка определенный спектр возможностей. И это крайне важное понимание. Так как только твёрдо стоящий на этой позиции специалист, способен подобрать адекватные критерии психологической диагностики и  коррекционной работы с ребёнком.

Предлагаю вашему вниманию пример такого подхода.

Мы начинаем говорить о них — своих особенных детях — со слова «нет». «Не может», «Не слышит», «Не понимает», «Не складывает», «Не читает», «Не пишет», «Не ходит». Может быть, пора начать рассказывать другие истории? О том, как не мог вчера, о том, как может сегодня. У каждого особенного ребёнка есть такая история. Просто мы привыкли смотреть на них через фильтр этого «нет». Такие разные жизни: ещё не говорит, но уже делает задания, с которыми не справлялся вчера и сам сидит за столом; пока не может поддержать диалог, но уже шёпотом говорит первые слова; не может справиться со своими эмоциями, безудержно стимится и рыдает по любому поводу, но уже легче держит взгляд глаза в глаза; не ходит, совсем не работают руки, но зато пытается прожевать кусочек банана. Пока мы разрешаем себе видеть в первую очередь «нет» вместо «да», патологию вместо достижений, пока позволяем убедить себя в этом — особенные люди так и останутся вне нормотипичной жизни. Я разрешаю себе нелогичность. Я разрешаю себе видеть в первую очередь детей и их успехи, и только потом — диагноз и это «не может». И тогда вдруг граница между обычными и особенными начинает казаться всего лишь зыбкой условностью. 

Наталья Керре, дефектолог, семейный консультант в Частная Практика.

Материал подготовила Виктория М. Навицкая-Гаврилко

Мы на Facebook и ВКонтакте. Присоединяйтесь!

Свой авторский курс «Психология ребёнка с аномальным развитием» Елена Самойловна Слепович называет «психологией в домашних тапочках».

Именно в доме, в семье, в ходе чаепитий с неспешными разговорами о людях, о сути событий и отношений, в ходе совместных просмотров фильмов, совместного приготовления еды и подготовки к семейным праздникам, в процессе поисков в очередной раз сбежавшего хомяка и ещё множества обыденных семейных дел, происходит подтекстовая передача ученику мировосприятия учителя, его способов мышления и деятельностей, образцов отношений и интерпретаций. Только так, по мнению, Елены Самойловны, возможна передача личностно-смыслового контекста психологической работы с ребёнком и попадания обучающегося в мир авторской практики.

Подготовка специалистов, которые будут работать в психологической практике, рано или поздно возникает как проблема у автора любого оригинального психологического подхода. Как особую проблему это (вопросы подготовки специалистов) рассматривают такие крупнейшие психотерапевты как К. Витакер /1999/, И. Ялом /1999/, С. Менухин /1998/ и др. Однако все их размышления по поводу трансляции своей авторской психологической практики, начинаясь весьма оптимистично, чаще всего заканчиваются прописыванием длинного ряда проблем, которые при этом возникают, множатся и не имеют однозначного решения. Все это порождает весьма грустные высказывания типа того, что возможно подготовить лишь «бледную копию себя» /2/.

Я попытаюсь встроиться в ряд авторов, размышляющих о подготовке практических психологов. При этом я полагаю (может несколько самонадеянно), что являюсь носителем авторской психологической практики работы с детьми, имеющими легкие отклонения в психофизическом развитии /7; 8; 9; 10; 11/.
На наш взгляд, логика передачи психологической практики в определенной степени заложена в содержании и форме самой практики. Возможно, показательным в плане обсуждения и понимания того, что такое авторская психологическая практика и процесс ее трансляции, является ретроспектива своего собственного профессионального пути.

Проблема трансляции практики возникает не одновременно с ее созданием. Такая потребность появляется с возможностью автора стать в рефлексивную позицию по отношению к своей профессиональной деятельности: промыслить конструкт «практика» и способы трансляции практики. При этом рефлексия позиции «что?» приводит и к осознанию позиции «как?», и наоборот. По сути дела, это сложное взаимодействие прослеживается в работах многих известных носителей авторских психологических практик /2; 5; 15/.

Автор статьи как носитель психологической практики работы с аномальным ребенком в осмыслении проблемы ее трансляции прошел ряд этапов. Первый этап можно охарактеризовать как дорефлексивный. Это психологическая работа с детьми, имеющими отклонения в психофизическом развитии без осмысления процесса своей профессиональной деятельности как целостной психокоррекционной системы. Отсутствует осознание того, что это особого рода практика, а тем более авторская. При этом присутствует ощущение постоянного дискомфорта (тягостные чувства страха, неловкости и т.д.) от того, что, осуществляя свою практическую работу, не придерживаемся тех правил, норм, установок, постулатов, которым нас учили. Вынуждены постоянно отступать от них, наполнять иным содержанием, привносить что-то новое в техники, заимствованные из разного рода литературных источников (подчас даже не обозначенных как психологические). Именно на этом этапе фиксируется постоянно действующий феномен приписывания создаваемых нами теоретических конструкций, психологических приемов авторитетам той научной школы, идеи которой мы положили в основания своей практической работы («как сказал Л.С. Выготский…», «из теории А.Н. Леонтьева вытекает…» и т.д.). Поскольку результаты работы с ребенком оказывались позитивными, то мы видели в этом или счастливую случайность, или (в основном) относили к следствию применения авторитетной и эффективной теоретической концепции. Необходимо отметить, что все создаваемые нами психотехнические приемы ложились на четко очерченные теоретические основания, которыми являлись культурно-историческая концепция развития и деятельностный подход. Мы постоянно сталкивались с необходимостью самостоятельно обнаруживать эти основания в ранее полученной информации и освоенных психотехнических приемах, а также приводить все это в систему согласно выделенным системообразующим принципам.

Как следующий, второй, этап нами выделяются первые попытки встать в рефлексивную позицию по отношению к своей практической работе с детьми, имеющими отклонения в развитии. Это произошло, когда мы встретились с необходимостью преподавательской работы в ВУЗе и начали читать, хотя и практико-ориентированный по своим дальним целям и содержаниям, но в целом теоретический курс «Психология ребенка с аномальным развитием». Причем с каждым годом блок теоретико-методологических знаний становился все объемнее (чему мы сами безмерно удивлялись). Целью первых рефлексивных актов была не необходимость построения модели читаемого курса и способов его преподавания, а размышления по поводу весьма негативной собственной оценки результатов своей преподавательской деятельности. Оказалось, что студенты, в лучшем случае, более или менее точно воспроизводили информацию, полученную в рамках курса. При этом отсутствовало умение как-либо адекватно применить ее в своей практической работе. Например, это порождало к жизни такой феномен как использование текста психологической характеристики ребенка с задержкой психического развития, приведенной в качестве примера в ходе курса, как универсального образца, под который подгонялся любой ребенок, т.е. оказывалось в Беларуси проживают по одному ребенку с каждой патологией развития, имеющий разные имена, вне возраста, семьи, своего лица и т.д. В худшем случае информация, полученная в ходе курса, искажалась и редуцировалась до неузнаваемости. Все это заставляло думать о том, что: а) мы не в состоянии передать данную информацию, т.е. речь идет о плохом преподавании; б) читаемый нами курс столь специфичен, что адекватно его транслировать невозможно. В зависимости от нашего внутреннего состояния принималась либо ущербная для себя, либо поглаживающая точка зрения. В любом случае проблема оставалась более чем открытой.

Третий этап определяется нами как попытка посмотреть на свою деятельность практикующего психолога и читаемый учебный курс как на особого рода психологическую практику, а на процесс подготовки специалиста в данной области – не только глазами коррекционного психолога, но и педагогического психолога. Именно на этом этапе была оформлена модель преподаваемого авторского курса, простроены связи и зависимости внутри нее, содержание информационного поля, способы и формы его передачи /7/. Одним из итогов этого этапа явилось осознание того, что структурные отношения явно недостаточны для промысливания как психологической практики, так и ее трансляции. Возникла потребность представить свою авторскую психологическую практику как открытую систему /9; 10/.

Четвертый этап можно определить как формирование поля проблем. Мы допускаем, что большая часть из них могут быть промыслены только как проблемы с вариантами последствий их развития, а не решены и закрыты. Однако видение этих проблемных зон дает возможность нашей психологической практике оставаться «живой» практикой, сохраняющей интенцию к развитию, а не закрытой структурой, теоретически обоснованным набором психотехнических средств.

Попытаемся объективировать те проблемы, которые нам уже удалось обнаружить. При этом мы убеждены, что поле проблем не ограничено теми из них, которые уже обнаружены, более того оно имеет тенденцию ко все большему и большему расширению.

Особого обсуждения заслуживает предмет преподаваемого нами курса и его содержание. Поскольку результаты рефлексии вызывают множество вопросов, требующих промысливания. Так, мы пришли к пониманию того, что в нашей авторской психологической практике можно (правда, весьма условно) выделить три структурные составляющие: ядро, периферия, зона развития практики. Выделение вышеперечисленных составляющих основывается на трех позициях, которые для автора являются крайне важными:

• Первая позиция заключается в стремлении выявить субъективную и объективно существующую стороны передаваемых автором знаний (что внесла я и что было до меня);

• Вторая позиция связана с необходимостью видения, знания и понимания той психологической традиции, «корней», которые дали жизнь нашей психологической практике; эта, называемая нами «корневая система», придает в нашем чувствовании практики устойчивость;

• Третья позиция связана с личностными особенностями автора и выражается в потребности чувствовать свою принадлежность семье. В отношении своей профессиональной деятельности – потребность в принадлежности к определенной психологической традиции. Нереализованность этой потребности приводит к возникновению множества профессиональных страхов.

В качестве ядра практики (и соответствующего ей преподаваемого курса) нами видится следующее. Это методолого-теоретические основания – основные позиции культурно-исторической теории Л.С. Выготского как одного из направлений отечественной психологической традиции, позиции деятельностного подхода, основной понятийный аппарат коррекционной психологии с исследовательскими процедурами, которые привели к его появлению.

При первоначальном выделении ядра практики (и, соответственно, преподаваемого курса) мы были уверены, что это ядро обладает такими характеристиками как константность, статичность, неизменность и, вследствие этого, полной независимостью от субъекта, который осуществляет и транслирует эту практику. Однако опыт преподавательской работы показал, что перечисленные характеристики ядра не являются безусловными. Наше интуитивное предположение нашло подтверждение в исследованиях по субъективной психосемантике, проведенных Е.Ю. Артемьевой /1/. Она показала, что, с одной стороны, «преподавание любого вузовского курса состоит не только из трансляции предметного содержания, но и из передачи трудно контролируемых, иногда неосознаваемых и нигде не фиксированных особенностей опыта преподавателя» /1, с. 165/. С другой стороны, на этот субъективный код ядра преподаваемого курса существенное влияние оказывает то, что возникает при взаимодействии опыта обучающего и обучаемого, и что является по сути уже совместной семантикой взаимодействующих субъектов. «Всякое содержание (а это всегда – со-держание) определяется, с одной стороны, вполне конкретной предметностью (тем, что держат), а, с другой – своей ориентацией на субъектов. совместно держащих эту предметность и совместно действующих относительно нее (тем, как держат)» /1, с. 183/.

Таким образом, уже на уровне трансляции ядра нашей практики происходит передача преподавателем не только особенностей категоризации объектов, смыслов, но и подтекстовая передача своего мировосприятия в целом и соответственно этому попытка формирования похожего мировосприятия у ученика. /9/

Читать запись полностью »

В первую очередь хотелось бы отметить включенность работ Е.С. Слепович в традицию культурно исторической психологии Л.С. Выготского. И в проведенных исследованиях, и в текстах, описывающих и анализирующих полученные данные, и в лекциях, раскрывающих содержание практической работы с детьми, Елена Самойловна очень точно и последовательно продолжает логику культурно-исторической концепции Л.С. Выготского. Именно поэтому осенью 2016 года в Институте инклюзивного образования состоялась презентация научной школы в области специальной психологии доктора психологических наук, профессора Е.С. Слепович. Встреча была приурочена к 120-летию со дня рождения Л.С. Выготского и посвящена теме «Продолжение научных идей Л.С. Выготского в теории и практике отечественной специальной психологии и педагогики».

Посмотреть видеозапись встречи можно здесь.

Действительно продолжать научные идеи такого высокого уровня, который задал Лев Семенович невероятно сложно, поскольку перейти от идеи к практике необходимо так, чтобы не упустить главное, чтобы не создать видимость понимания культурно-исторической концепции, а, наоборот в конкретике реального взаимодействия с ребенком применять основные, наиболее продуктивные стратегии его эффективного обучения и воспитания.

В отечественной специальной психологии Елена Самойловна наиболее глубоко занималась теоретическим обоснованием и разработкой практики психолого-педагогической помощи детям с легкими отклонениями в развитии. Ее научные исследования и работы относятся к тем редким трудам, которые стоит особенно внимательно изучать для того, чтобы включиться в настоящую реальность психологического исследования и практической помощи детям с особенностями психофизического развития.

Читать запись полностью »

«Сыном мне стала идея служения детям…»

Книгу «Как любить ребенка» Януш Корчак написал в драматических обстоятельствах Первой мировой войны. Он набрасывал ее в короткие моменты передышек между хирургическими операциями, под стоны раненых и разрывы снарядов в прифронтовой полосе. 

«Есть как бы две жизни: одна — важная и почтенная, а другая — снисходительно нами допускаемая, менее ценная. Мы говорим: будущий человек, будущий работник, будущий гражданин. Что они еще только будут, что потом начнут по-настоящему, что всерьез — это лишь в будущем. А пока милостиво позволяем им путаться под ногами, но удобнее нам без них.

Нет! Дети были, и дети будут. Дети не захватили нас врасплох, и ненадолго. Дети — не мимоходом встреченный знакомый, которого можно наспех обойти, отделавшись улыбкой и поклоном. 

Дети составляют большой процент человечества, населения, нации, жителей, сограждан — они наши верные друзья. Есть, были и будут.

Существует ли жизнь в шутку? Нет, детский возраст — долгие, важные годы в жизни человека...» 

Главным направлением, в котором воспитатель должен сосредоточить свои усилия, Януш Корчак считал созидание и сохранение у ребенка чувства собственной ценности, собственного достоинства. В этом альфа и омега педагогической системы Корчака. Все остальное — лишь разнообразные инструменты, необходимые для решения правильно поставленной задачи.

Именно этим целям был подчинен весь уклад жизни детского дома, базирующийся как на неписаных традициях, так и на писаных законах. Невероятно загруженный человек, постоянно решавший массу финансовых и бытовых проблем, не прекращавший литературный труд, включавший создание художественных и публицистических текстов, он не поленился разработать для детдома судебный кодекс, более тысячи страниц текста. В результате в его Доме осуществлялось настоящее самоуправление, и царила справедливость.

Доктор Корчак — живой участник и свидетель войн, революций и переворотов в Польше знал, как вести себя педагогу, попавшему со своими детьми в водоворот истории. В одном из своих писем он замечает: «Легче всего умереть за идею. Такой красивый фильм: падает с простреленной грудью — струйка крови на песке — и могила, утопающая в цветах. Труднее всего изо дня в день, из года в год жить ради идеи». Его жизнь и судьба — образчик самого трудного вида героизма: героизма повседневности.

Десять заповедей Януша Корчака для родителей

Проницательный мыслитель, знавший цену различным «измам», живой человек, испытавший глубокие разочарования, подверженный депрессиям, что явствует из его дневника и писем, Доктор, по меткому выражению И. Ольчак-Роникер, до последней черты играл с детьми в игру под названием «нормальная жизнь»!

Можем ли мы обычные родители и педагоги справиться с такой невероятно сложной задачей? По мнению Евгения Ямбурга, можем: «Все зависит от того, что у этого родителя (педагога) за душой.»

Евгений Александрович Ямбург — педагог и общественный деятель. Заслуженный учитель РФ, доктор педагогических наук, член-корреспондент РАО, директор Центра образования № 109 (Москва), больше известного как «Школа Ямбурга». Автор книг «Эта скучная наука управления», «Школа для всех», «Педагогический декамерон». Разработчик и автор адаптивной модели школы.

По материалам статьи Е.Ямбурга «Как любить ребенка в России. Разговор с тревожными родителями».

Материал подготовила Виктория М. Навицкая-Гаврилко

Читать книгу Я.Корчака «Как любить ребёнка»

Мы на Facebook и ВКонтакте.

…Кто-то плачет от обиды,
А я смеюсь смело.
Это мой щит и мои стрелы,
Я смеюсь — смело.
Это мой щит и мои стрелы,
Я смеюсь — смело.
Когда я пришел на эту землю,
Когда я пришел на эту землю,
Когда я пришел на эту землю,
Никто меня не ожидал…
Николас Гильен в пер. Ильи Эренбурга

25 ноября 2016 года в Институте инклюзивного образования состоялась встреча с доктором психологических наук, профессором Е.С.Слепович и представителями созданной ею научной школы в области специальной психологии (Е.А.Лемех, Т.И.Синицей, А.А.Давидович, В.М.Навицкой-Гаврилко). Встреча была приурочена к 120-летию со дня рождения Л.С.Выготского и была посвящена теме «Продолжение научных идей Л.С.Выготского в теории и практике отечественной психологии и педагогики».

Е.С.Слепович с директором института инклюзивного образования, доктором педагогических наук, доцентом В.В.Хитрюк, заместителем директора по научной работе, кандидатом педагогических наук, доцентом С.Н.Феклистовой, В.М.Навицкой-Гаврилко, А.А.Давидович, Т.И.Синицей, Е.А.Лемех (справа налево)

Е.С.Слепович посвятила свою лекцию рассказу о смысле, о ценностях, задаваемых культурно-исторической теорией Л.С.Выготского, о ее роли в жизни самой Елены Самойловны и в жизни созданной ею научной школы. "Сегодня произошло действительно очень важное событие, − поделилась своими впечатлениями Т.И.Синица. − Это необходимо для дальнейшего будущего как специальной педагогики, так и психологии — понять, что их объединяют общие основы, которые были заложены Львом Семеновичем Выготским. Эта наука передавалась не только через тексты и понятия, но и через дружеское общение, уважительное отношение учеников к учителю, поддержку друг друга в сложных жизненных обстоятельствах. Об этом говорила сегодня Елена Самойловна Слепович (Елена Слепович (Elena Slepovich)), рассказывая об удивительных встречах с такими классиками, как Александр Романович Лурия и Алексей Николаевич Леонтьев, Владимир Иванович Лубовский, Наталья Григорьевна Морозова, Елена Юрьевна Артемьева и многими другими. Елена Самойловна говорила о том, как важна научная семья и теплые радостные отношения друг к другу, и как они постепенно складывались в нашей научной школе. Именно так развиваются не только научные идеи, но и настоящие человеческие отношения, которые сохраняют культурную и историческую память."

Возможность послушать Елену Самойловну вызвала ажиотаж, как среди его преподавателей, так и среди студентов. Аудитория, в которой проходила встреча, оказалась заполненной задолго до ее начала. В связи с этим, для тех, кто не смог занять место, лекция транслировалась в режиме реального времени в двух соседних аудиториях. В завершении лекции студенты и преподаватели смогли задать Елене Самойловне интересующие их вопросы. В конце, несмотря на то, что лекция завершилась, никто не хотел уходить...

Ирина Нестерович, студентка БГПУ: «... если бы вы только знали, через что мне пришлось пройти, чтобы попасть в аудиторию с Еленой Самойловной!)) Я счастлива) На самом деле, я давно хотела попросить вас или Елену Анатольевну о встрече нашей группы с Еленой Самойловной, но так и не набралась на это смелости) А сегодня меня как будто услышали и мечта осуществилась! Я могла бы ещё долго задавать вопросы. И её слова заставили многих, в том числе и меня, заплакать. В особенности, когда она говорила в самом начале про семью. Я благодарю её от всей души за то, что она ответила на вопросы, за фотографии, за то, что она прошлась по коридору, держа за руку — я даже мечтать о таком не могла) Это много значит для меня...»

Кристина Музыкина, выпускница БГПУ: «Такого сильного впечатления я конечно же не ожидала... Елена Самойловна перевернула моё восприятие многих вещей,о которых я много раз слышала но не могла их осознать в полной мере- она говорит о сложных вещах очень просто и доступно. После знакомства с ней, я сразу же пренеслась на сайт специальной психологии и читала- читала- читала...... теперь мне хочется с новыми силами и с ещё большим желанием отдаваться своему делу...жду, когда приеду с сессии и начну работу. Спасибо Вам огромное!!!!»

В.В. Хитрюк, директор института инклюзивного образования: «Я взрослый человек, имеющий возможность поговорить с Еленой Самойловной... Но даже я все еще проживаю впечатления от встречи, слова Елены Самойловны, плавно переходящие в сущности, смыслы, паузы, акценты... абсолютную тишину аудитории и словно застывших в оторопи студентов, не выходящих из аудитории, несмотря на, что встреча завершилась...Как немного нужно нам, чтобы быть счастливыми...»

Сегодня у нас есть уникальная возможность показать вам запись встречи с Еленой Самойловной. Я назвала её «Воодушевление жизнью». Воодушевление — это процесс обретения радости и желания жить. Такова Елена Самойловна. Встретившись с ней, ты чувствуешь, что встретился с точкой надёжности этой Вселенной, и, даже немного побыв рядом, обретаешь силу жить дальше, воодушевляешься жизнью...

P.s.  Выражаем огромную благодарность В.В. Хитрюк за приглашение и организацию этой встречи.

Виктория М. Навицкая-Гаврилко

Мы на Facebook и ВКонтакте 

«У детей с нарушением зрения достаточно сильные переживания, потому что они все время находятся в зависимом положении, испытывают проблемы в ориентации, переживают вину, несоответствие требованиям общества, часто они бояться социальных контактов. В то же время, они очень эмоционально реагируют на похвалу другого человека, взрослого, который способен вселить в них уверенность. Нельзя забывать и про взаимоотношения такого ребенка с ровесниками, которые часто по незнанию могут обидеть беспомощного... Дети, которые слабо видят, могут «увидеть» значительно больше, если научить их понимать значение своих и чужих эмоций.»

Синица Татьяна Ивановна, канд. психол. наук, доцент кафедры психологии БГУ, Минск.

Отрывок из интервью для LADY.TUT.BY

— А откуда появилось желание исследовать эмоции?

— Психология — интересная наука. Человек начинает исследовать какую-то тему оттого, что она его чем-то затрагивает. Это обязательно. Меня всегда очень цепляла тема эмоций. Ведь считается, что главное — интеллект. А что же делать с переживаниями и эмоциями? Обычно считается, что их надо контролировать, они какие-то подозрительные, они могут в чем-то помешать…

Я долго шла к своей теме. Только на пятом курсе, когда надо было писать диплом, все вырисовалось. Выбор темы определился после разговора с профессором Еленой Самойловной Слепович, которая пришла работать в БГУ только в конце нашей учебы в университете, на пятом курсе. Она согласилась руководить моим дипломом и со временем стала не только научным руководителем, но и любимым учителем. Она работала в области специальной психологии и предложила мне ознакомиться с исследованиями по теме эмоций именно в этой области психологии.

С Е.С. Слепович

Я решила изучать тему эмоций у детей с нарушениями зрения. Почему? Потому что у меня самой очень плохое зрение, это сейчас есть линзы, а раньше этого не было, очки были ужасные, стекла толстые. Мне казалось, что очки уродуют мою внешность, стеснялась ходить в таких некрасивых очках и таким образом поставила своего рода эксперимент: не носила очки, и все. Поверьте, если не корректировать близорукость в минус 12, то мало что можно увидеть… Все очень туманно. Надо сказать, что если мое зрение можно скорректировать до единицы, то у слабовидящих детей зрение настолько плохое, что даже после коррекции всеми возможными способами они все равно видят окружающий мир очень плохо. Тем, что я не носила очки, я как бы специально поставила себя в ситуацию слабовидящего человека.

И когда после этого я надела линзы, а такая возможность появилась у меня только после четвертого курса, то ощутила, насколько это два разных мира! Так что это был мой личный опыт перехода из мира слабовидящих в мир обычных людей, и очень важный опыт. Обычно, когда мы изучаем людей с проблемами, мы смотрим на них снаружи, а здесь очень важен внутренний опыт. Меня интересовали эмоции и особый мир слабовидящих людей — именно в рамках понимания другого человека. Тот, кто плохо видит, не так реагирует на других людей, он что-то просто не замечает, не всегда видит чужие переживания, не всегда вовремя и адекватно реагирует, когда общается.

— Вы говорите о визуальном определении чужих эмоций?

— Не только. Эмоции определяются также и через слух, интонации. Дети, которые плохо видят, но при этом занимаются музыкой, более чуткие к голосовым нюансам. Конечно, хорошо, когда ты и видишь, и слышишь, и можешь все это соединить и использовать. Я познакомилась с актером, профессором кафедры сценической речи, заслуженным деятелем искусств Беларуси Ильей Львовичем Курганом. Именно он помог записать мне интонационные фразы с разными эмоциями, их потом прослушивали дети во время научного эксперимента. Так что моя научная работа не только помогла мне что-то понять, решить, объяснить, но и подарила интересные встречи. С Ильей Львовичем мы до сих пор общаемся всей семьей, приходим в гости.

— В любом научном исследовании есть своя находка. В чем была ваша?

Читать запись полностью »

Елена Самойловна всегда говорила, что подготовка психолога – это штучный товар. А где готовят штучный товар, то есть единственный в своем роде? Штучный товар создается в мастерской… художника. Просто художники бывают разными. Вот, например, студенты театральных вузов проходят школу-мастерскую какого-нибудь именитого актера, мастера. Хороший учитель или мастер обучает не только конкретным навыкам, хороший учитель всегда передает традицию, даже если ученики об этом не подозревают. И это гораздо важнее, нежели просто знания. Ведь знания меняются, растут или угасают, в конце концов, просто устаревают, традиция – никогда!

Закончить университет может каждый, а вот пройти школу известного психолога, быть причастным к определенной научной традиции и далее нести её, защищать – это испытание по силам далеко не каждому. Традиция в свою очередь объединяет и оберегает учеников, ведет их по жизни, не позволяя сбиться с пути.     

Понимание того, что ты прошел школу Елены Самойловны Слепович и причастен к ее научной – и не только! – традиции, меняет твое мировоззрение, хотя и не делает тебя исключительным, и не дает никаких привилегий. Просто у тебя была возможность быть рядом. Рядом с учителем. Ведь есть те, у кого такой возможности не было. За это, за саму возможность быть рядом, хочется сказать Елене Самойловне огромное спасибо.

Спасибо!     

Павел Бохан

Мы на Facebook и ВКонтакте

«У нас часто любили и любят говорить, что Лев Семёнович Выготский создал советскую специальную психологию и психологию развития. Выготский не создавал две разные психологии. Выготский создал сравнительную психологию, то есть психологию, про устройство ребёнка, а ребёнок бывает разный, бывает с синдромом Дауна, бывает маленький Эйнштейн... Понять, как выглядит норма без знания того, как выглядит патология невозможно, но и понять, как выглядит патология без знания нормы тоже невозможно.

В своё время я написала тезисы. Мысль, которая в них излагалась была крайне примитивной. Это не помешало этим тезисам произвести в этой Республике эффект разорвавшейся бомбы. Мысль была такова – для того, чтобы оказывать помощь аномальному ребёнку, необходимо знать детскую психологию. Иначе, во-первых, как ты сможешь увидеть патологию, и во-вторых, к какому светлому будущему ты поведешь ребёнка, если ты не знаешь, как это светлое будущее выглядит. Специальным психологам показалось, что я обвинила их в профессиональной некомпетентности...

Вы знаете, до сих пор ситуация не изменилась. Специальные психологи не знают психологии развития, а общие психологи не знают специальной психологии. И вот ощущение, что психология развития вообще никуда не идёт, заставило меня толкнуть на разработку этого курса моего тогда ещё юного аспиранта Лёшу Полякова. Я считаю, что он потрясающий психолог, потому что смог так глубоко погрузиться в психологию развития. Первое учебное пособие в Республике по психологии развития написано именно им...»

Алексей Михайлович Поляков - кандидат психологических наук, доцент, заместитель заведующего кафедрой психологии факультета философии и социальных наук Белорусского государственного университета.

Учебное пособие подготовлено в соответствии с типовой программой для высших учебных заведений по курсу «Психология развития». В нем изложено содержание основных тем, даны вопросы для обсуждения, блок контролируемой самостоятельной работы, вопросы для самоконтроля и тестовые задания. Пособие дополнено приложением, в которое входит хрестоматия с фрагментами оригинальных текстов по психологии развития. В текст пособия включены методические установки, тематический план и программа курса.Предназначено для студентов психологических и педагогических специальностей и факультетов вузов; может быть интересно широкому кругу специалистов — психологам, педагогам, социологам.

СКАЧАТЬ КНИГУ

Мы на Facebook и ВКонтакте.

Диагностика — это первая ступень коррекции. Не все специалисты сегодня так считают и иногда искусственно разделяют эти два направления работы.

Проблема диагностики в психологии — это в некоторой степени проблема власти над человеком: «Я тебя оцениваю, значит, нахожусь над тобой». Когда  специалист переступает эту границу, он ставит некорректный или ошибочный диагноз, который приносит страдания и ребёнку, и его родителям. Профессиональные психологи диагноз не ставят и даже не имеют права озвучивать медицинский диагноз. Для них важно получить детальное представление о психологическом образе  ребёнка (ощущениях, страхах, особенностях поведения и т.д.), для того, чтобы в дальнейшем построить грамотную коррекционную работу с ним.

От психологов не надо ждать чудес, они не могут их гарантировать. Специальный психолог может корректировать только те психические функции, которую напрямую не относятся к основному генетическому дефекту, только те личностные особенности ребёнка, которые формируются при жизни и зависят от социума, в котором он находится...

Мы на Facebook и ВКонтакте

«Я злюсь на своего сына, потому что он очень странный и заставляет меня беспокоиться о нём.»

«Я хочу, чтобы он вёл себя, как другие дети.» «Я хочу, чтобы мой сын был менее странным.»

«Он должен знать, что делать, чтобы влиться в общество.»

Кому из родителей не знакома хотя бы одна из этих мыслей?! Как и любой родитель, молодая мама особенного ребёнка хочет, чтобы её сын был «нормальный», как все другие дети.

Ей хватило смелости поделиться этим с Байрон Кейти. В конце их разговора я плакала вместе с главной героиней. Я стала свидетелем того, как неизлечимо больному человеку сказали, что он абсолютно здоров и ему не о чем больше беспокоиться. После долгих лет страданий, человек получил возможность жить полной и счастливой жизнью. 

С бережной помощью Кейти, женщина впервые смотрит на свои мысли и впервые видит, что не сам ребенок, а именно ее мысли о сыне являются источником её страдания.  Довольно скоро она приходит к осознанию, что  это не «Он заставляет меня беспокоиться о нём», а это «Я заставляю его беспокоиться о нём».  «Когда мы верим в мысль, что ребёнок заставляет нас беспокоиться о нём, то в реальности мы начинаем указывать ему на все те моменты, которые мы считаем странными, чтобы он не пропустил их. Вот так передается страх,»— поясняет Кейти.

Сквозь смех и слёзы, они осторожно распутывают этот клубок потиворечивых, тревожных мыслей и сопровождающих их чувств страха, стыда, беспомощности и безнадёжности. Наконец, они добираются до сердцевины, до той донельзя простой мысли, без которой невозможно быть свободным и счастливым человеком (родителем), той мысли, с которой начинается воспитание свободного и счастливого человека: «Я очень везучий человек. Мне очень повезло, что у меня есть он.»  

«Вы можете прийти домой, и попросить: „Дорогой, сядь со мной.“ И если он сможет это сделать, то попросить: „ Расскажи мне о своем мире. Я отталкивала его так долго. У меня нет даже представления о нем. Я хочу знать тебя, на что похож твой мир,“ — на этих (заключительных) словах Байрон Кейти сдерживать слёзы уже невозможно...

Байрон Кейти, автор книг, посвящённых методу самоисследования, который называется «Работа». После тридцати лет она начала страдать от жестокой депрессии. В течение почти десяти лет она продолжала погружаться в паранойю, гнев, отвращение к самой себе и постоянные мысли о самоубийстве; в последние два года она часто не могла найти в себе силы покинуть свою спальню. Затем однажды утром в феврале 1986 года, находясь в реабилитационном центре, она осознала нечто, изменившее её жизнь. Кейти называет это «пробуждением к реальности»: „Я обнаружила, что когда я верю своим мыслям, я страдаю, а когда я не верю им, я не страдаю, и это верно для каждого человека. Свобода оказалась настолько простой. Я обнаружила, что страдать необязательно. Я нашла в себе радость, которая никогда не исчезает даже на мгновение. Эта радость есть в каждом из нас, постоянно“.

Подробнее о Работе Байрон Кейти можно узнать здесь.

Виктория М. Навицкая-Гаврилко

Отрывок из беседы Байрон Кейти с мамой особенного ребёнка (+ видео).

Мама: Я хочу, чтобы он не был таким, какой он есть, я хочу, чтобы он был, как другие дети.

Кейти: Дорогая, я хочу, чтобы вы посмотрели сейчас на аудиторию. Кого еще посещала такая мысль по поводу одного из ваших детей? (Сама Кейти и большая часть аудитории поднимает руки). Не cуществует новых стрессовых мыслей, они все используются снова и снова. На любом языке мира. Мы по-прежнему застреваем в старых мифах. Начните еще раз сначала. И спасибо за смелость.

Мама: Я злюсь на своего сына, потому что он очень странный и заставляет меня беспокоиться о нём.

Кейти: Он заставляет вас беспокоиться о нём. Это правда? Все эти люди, о которых  вы беспокоитесь. Они заставляют вас беспокоиться о них, это правда? (Все смеются).

М: Нет, это не правда.

К: „Он заставляет вас беспокоиться о нём“. Как вы реагируете, когда верите в эту мысль?

М: Я чувствую, что мне хочется его придушить.

К: Вы хотите изменить его поведение, и „придушить“ — это первое, что приходит на ум. (Все смеются). Потому что вы просили его, пугали, говорили ему. Поднимите руку, кому из вас это знакомо. (Большая часть аудитории поднимает руки). Ок. Вот также думает правительство. Если я как личность, не могу найти другого способа, как я могу ожидать, что правительство сможет? Но вы можете изменить мир.  Закройте глаза и представьте своего сына. Кто бы вы были без мысли: „Он заставляет вас беспокоиться о его поведении“?

М: Я была бы более присутствующая, радостная.

К: Наблюдать, что он делает — это может быть очень даже забавно и весело. (Мама соглашается). Давайте перевернем. „Я злюсь на себя, потому что я...“ и читайте дальше.

М: Я злюсь на себя, потому что я заставляю себя беспокоиться о нём.

К: Приведите пример, как вы заставляете себя беспокоиться о сыне.

М: Я постоянно думаю о том, какое влияние его странность окажет на его будущее.

К: У меня есть другой пример этого переворота. Вместо »Он заставляет меня беспокоиться о нём" — «Я заставляю себя беспокоиться о нём». Пример этого переворота: «Он не просил меня беспокоиться о нём. Он не говорил: „Мама беспокойся обо мне!“ (Мама смеется).  »Он заставляет меня беспокоиться о нём", можете найти еще переворот? «Я заставляю его...» (Мама плачет). Родители слушайте!

М: Я заставляю его беспокоиться о нём.

Читать запись полностью »

Авторы: доктор психологических наук, профессор Е.С.Слепович, кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии БГУ А.М.Поляков.

Специальная психология рассматривается как психологическая практика коррекционной работы с ребенком, имеющим отклонения в развитии. В статье представлена авторская концепция учебного курса «специальная психология», основанная на его модульной организации. Описаны три модуля, входящие в структуру курса: конструирование предметного поля специальной психологии, проблематизация и рефлексия предметного содержания специальной психологии, моделирование психологической практики работы с ребенком, имеющим отклонения в развитии.

Учебный курс «специальная психология» является одним из ведущих в подготовке практического психолога. Надстраиваясь над курсами общей психологии, клинической психологии, психологии развития, педагогической психологии, он не просто сводит их в единую систему знания о психике ребенка, но и дает возможность применить ее к конкретному ребенку, нуждающемуся в помощи психолога. Цель курса «специальная психология» состоит в формировании у студентов системы представлений о динамике, общих и специфических закономерностях, видах, подходах к диагностике и психокоррекции отклоняющегося психофизического развития ребенка.

Кроме того, курс «специальная психология» решает следующие задачи:
Œ • помогает связать теоретические позиции специальной психологии в единое поле психологии ребенка с отклонениями в психофизическом развитии, освещая такие вопросы как «кто этот ребенок?», «как
осуществлять диагностику отклонений в его развитии?», «как строить психологическую коррекцию этих отклонений?»;
Œ • помогает представить поле теоретических понятий, необходимых для постановки и осмысления проблем психологии отклоняющегося развития, т.е. обучает студента не просто репродуктивно «поглощать» информацию в данной области психологии, а напрямую сталкивает его с проблемами психологической практики работы с ребенком, имеющим отклонения в развитии;
Œ • помогает освоить стратегию и тактику возрастно-психологической диагностики отклоняющегося развития ребенка благодаря тому, что он включает в себя модель и конкретные приемы такой диагностики;
Œ • модель психологической коррекции и задания для самостоятельной работы, входящие в структуру курса, помогают сформировать умение разрабатывать программу коррекционной работы с ребенком, имеющим отклонения в развитии.

Как сам ребенок с отклонениями в развитии, так и психологическая практика работы с ним, представляются в едином понятийном аппарате советской психологии, а психологическая работа с ребенком (как диагностическая, так и коррекционная) описывается не как набор отдельных приемов и способов, а целостно и системно.
При этом мы исходили из принятого в отечественной педагогической психологии различения обучения и развития, рассматривая учебный курс «специальная психология» как способ формирования субъекта профессиональной деятельности. В соответствии с этим, основная цель учебных занятий заключается в том, чтобы создать условия, способствующие формированию профессионального мышления психолога-практика, работающего с детьми, имеющими отклонения в психофизическом развитии, посредством определенной организации учебного курса «специальная психология».

Специфика организации учебного курса заключается в выделении трех образовательных модулей, каждый из которых призван выполнять особую задачу в становлении субъекта профессиональной деятельности и соотносится с определенными формами и приемами работы со студентами.

Читать запись полностью »

Ужасно трогательный мультфильм про нас. Про наши особенности и «недостатки»(?), про любовь и возможность исцеления. Про жизнь, в общем.   Klavdia Nikitina

«...По счастью, жизнь преподносит сюрпризы)
И вокруг нас есть удивительные люди)
Встреча с одним таким человеком меняет жизнь...»

Эта книга о том, как помочь «особому» ребенку достичь максимального уровня самостоятельности и научить жить в нашем мире.
«Однажды в моей жизни появились дети с глубокой степенью умственной отсталости — с самого начала я верила и знала, что это дети с неиспользованными шансами на развитие, — пишет автор, Малгожата Квятковска. — Каждый ребенок развивается. Это ты найдешь его личный путь развития».
Книга содержит конкретные методики обучения и случаи из практики, но она шире заявленной темы. Автор задается вопросом: что нужно человеку для того, чтобы жить свою жизнь? Не только умственно отсталому, а человеку вообще?

Малгожата Квятковска – польский педагог, специалист по социальной работе, методист и общественный деятель. Она внесла важный вклад в создание всех нормативно-правовых документов в области социальной помощи и реабилитации лиц с ограниченными возможностями.
С 1990 до 2007 года, будучи директором одного из польских домов социальной помощи, Малгожата коренным образом реформировала систему его работы, внедрив собственную методику обучения тех, кого принято считать необучаемыми — детей с тяжелыми нарушениями интеллекта. Автор множества публикаций, посвященных педагогической поддержке и сопровождению людей с нарушениями в развитии.

Обучение жизни с помощью жизни (предисловие Марии Беркович).

Жанр этой книги трудно определить. Что это: методическое пособие, философский трактат, сборник научных статей, увлекательная повесть? И то, и другое, и третье, и четвертое. «Глубоко непонятые дети», несомненно, подарок всем, кто работает с «особыми» детьми. Подарок непростой: Малгожата Квятковска с нами не церемонится, она задает трудные, больные вопросы, жестко критикует некоторые популярные методы и подходы и требует от нас, чтобы мы были блестящими профессионалами.

Читать запись полностью »

Кристель Манске, доктор философских наук создатель и директор Института развития функциональных систем мозга в г. Гамбурге (Германия). Доктор Манске уже более 40 лет работает в качестве психолога и специального педагога с детьми, имеющими серьезные нарушения развития (синдром Дауна, ранний детский аутизм и др.). Она является горячей сторонницей и последовательницей  идей Л.С. Выготского.

Отрывок из книги Кристель Манске и Петра Коломейцева «Каждый ребёнок особенный. Иллюзия дефекта»

"Умственно отсталые дети, с которыми я работаю, не рождаются такими, как предполагали раньше. Они такими становятся. Мы имеем дело… с одинокими детьми. Наше общество не желает их принимать. Родители это поняли. Воспитатели это поняли. Учителя это поняли. Врачи это поняли. Судьи это поняли. Дети это поняли. Каждый день они катят в гору камень предрассудков. Эти дети выживают в холодных условиях социума как ежик, который, сокращая клеточную активность до минимума, впадает в зимнюю спячку. Никто из нас не может выдержать каждодневного пренебрежения и безразличия со стороны общества, ничего не теряя при этом. 30 лет назад я впервые прочитала у Выготского, что умственная отсталость носит социальный характер. Эта мысль была для меня настолько новой, что в нее трудно было поверить. Когда такие дети приходят к нам в институт в возрасте 1-2 лет, они превосходят все наши ожидания. Они красивые. Они ловкие. Они работают с полной концентрацией внимания на протяжении целого часа занятий, а то и двух. Они быстро учатся. К концу занятия ребенок устает физически, но его уставшие глаза блестят».

НЕ ДАВАТЬ ОПРЕДЕЛЕНИЕ ДРУГОМУ ЧЕЛОВЕКУ

Читать запись полностью »

Однажды, во время занятий со студентами ассистентке Карла Роджерса позвонил мужчина и сказал, что он стоит на краю моста и сейчас прыгнет вниз. Долгое время она была его психотерапевтом, и он звонил, чтобы попрощаться. В ответ она сказала: «Ты конечно вправе это сделать, но я хочу, чтобы ты знал, что мне будет очень больно... Мне будет тебя не хватать». После этих слов мужчина положил трубку. На следующий день студенты с нетерпением ждали своего преподавателя, чтобы узнать, что же произошло дальше. К всеобщей радости и удивлению мужчина остался жить. Всем было интересно узнать, какие техники, методы она использовала, чтобы убедить его. На что ассистентка Роджерса ответила: «Если бы это была техника, этот человек был бы уже мёртв». 

Эту историю рассказала Елена Самойловна Слепович на лекции, посвященной психологической диагностике и коррекции аномального развития. В тот день она говорила о профессионализме психолога, объясняла нам разницу между гуманизмом и псевдогуманизмом, между способностью к безусловному принятию человека и желанием продемонстрировать свой профессионализм. 

Эта история глубоко меня тронула и надолго поселилась в моей душе, хотя представление о безусловном принятии оставалось более чем смутным и неясным. С радостью делюсь с вами отрывком из пока не переведенной на русский язык книги Рейчел Наоми Ремен «Мудрость кухонного стола: Истории, которые исцеляют». Она учит мудрости, заключающейся в умении слушать и принимать другого человека.

Виктория М. Навицкая-Гаврилко

Рейчел Наоми Ремен, доктор медицинских наук, профессор UCSF Школы Медицины, основатель и директор Института изучения здоровья и болезни в Кронуэле.

Ее книга  Kitchen Table Wisdom: Stories That Heal вышла миллионным тиражом и была переведена на 23 языка (кроме русского). 

"Еще будучи студенткой Стэнфорда я вошла в малочисленную группу докторов и психологов, участвующих в мастер-классе Карла Роджерса, — пионера гуманистической психотерапии. Я была молодой и жутко гордилась своей осведомленностью в вопросах медицины, тем, что со мной консультировались и к моему мнению прислушивались мои коллеги. Подход Роджерса к терапии, который называется безусловное принятие, — показался мне тогда достойным одного лишь презрения — это выглядело снижением стандартов. А, вместе с тем, ходили слухи, что результаты его терапевтических сессий были почти чудесными.

Карл Рджерс (1902 — 1987). Американский психолог, один из создателей и лидеров гуманистической психологии. Фундаментальным компонентом структуры личности Роджерс считал «я-концепцию», формирующуюся в процессе взаимодействия субъекта с окружающей социальной средой и являющуюся интегральным механизмом саморегуляции его (субъекта) поведения. Роджерс внёс большой вклад в создание «личностно-ориентированной психотерапии».

У Роджерса была глубоко развита интуиция. Рассказывая нам о своей работе с клиентами, он делал паузы, чтобы точно сформулировать свою мысль, которую хотел до нас донести. И это было абсолютно естественно и органично. Этот стиль общения кардинально отличался от авторитарного, к которому я привыкла, будучи студентом медицины и работая в госпитале. Возможно ли, чтобы человек, кажущийся настолько неуверенным, вообще что-то по-настоящему умел и был в чем-то специалистом? У меня были очень большие сомнения на этот счет. Насколько я смогла на тот момент уяснить, суть метода безусловного принятия сводилась к тому, что Роджерс сидел и просто принимал все, что бы ни говорил клиент – без вынесения суждений, без интерпретаций. Мне было непонятно, как такое в принципе может иметь хоть малейшую пользу.

В конце занятия Роджерс предложил продемонстрировать, как работает его подход. Один из докторов вызвался выступить в роли клиента. Стулья были поставлены таким образом, чтобы они оба сидели друг напротив друга. Перед тем, как начать сессию, Роджерс остановился и обвел задумчивым взглядом нас, собравшихся в аудитории докторов и меня в их числе. В этот короткий безмолвный момент я заерзала в нетерпении. Затем Роджерс начал говорить:

Читать запись полностью »

Елена Макарова (18 октября 1951, Баку) — известный российский/израильский педагог и искусствотерапевт, куратор международных выставок. С 1990 года живёт в Израиле. Проводит мастер-классы по искусствотерапии в Италии, России, Швеции, Израиле и Чехии. С 2007 ведет он-лайн-семинары по искусствотерапии для родителей и детей. 

Елена Григорьевна работает и в области клинической искусствотерапии, позволяющей проводить диагностику по рисункам или скульптурам детей, которые не в состоянии описать свои проблемы вербально, а также лечение/реабилитацию детей с помощью специальных техник, включающих элементы психоанализа и психотерапии. 
Как искусствотерапевт без специального диплома Елена Макарова работает с детьми вне клиники — с детьми-аутистами, педагогически запущенными, гиперактивными и прочими, жизнь которых отягощена различными травмами. Об этом она пишет в своих книгах.

Елена Макарова — автор свыше 40 книг на 11 языках. 

 "Искусство лечит. Это давно поняли те, кто всерьез думал о детях. Как и во взрослых, в детях есть и дурное, и доброе. Преодолевать дурное помогают родители, сказки, где постоянно присутствует мотив борьбы со злом, и собственное творчество. Творя, дети обдумывают мир, находят выход «темным страстям». Часто само содержание рисунков указывает на эти самые «темные страсти»: войны, битвы, танки, бабы-яги с кощеями бессмертными, взрывы, пожары. Иногда агрессивное, озлобленное состояние выражается в композиции рисунка и скульптуры, в отношениях цветов в живописи.
Творчество — такая же врожденная потребность, как еда и сон. Рисуя, дети избавляются от того, что их мучает, пугает: навязчивых состояний, страха смерти и темноты, страха потерять любимую маму или любимого отца. Все эти страхи присутствуют в жизни самых нормальных детей. Когда мы говорим им, что темнота не страшна и смерть не страшна, мы их обманываем. Мы с головой окунаем их в одиночество, из которого они пытаются выбраться, поверяя листу бумаги свои тревоги." (из книги «В начале было детство»)

Я часто предлагаю родителям копировать рисунки своих детей, ну так, чтобы вдуматься. И вот какое это возымело развитие.

Из дневника психолога, которая сейчас учится у меня на семинаре он-лайн: 

Читать запись полностью »

Синица Татьяна Ивановна, канд. психол. наук, доцент кафедры БГУ, Минск.

Многое зависит от того, во что мы верим и как осмысливаем происходящее. Я верю, что каждый человек появляется на свет не зря. Есть какой-то проект, замысел относительного любого человека. Каждый жизненный путь – это эксперимент, это творческая задача, постановка вопросов, поиск ответов, это общение и построение своего уникального мира. И в этом контексте предлагаю осмыслить вопрос развития детей, имеющих отклонения от типичного развития. Я работаю в области специальной психологии, которая направлена на обеспечение психолого-педагогической помощи детям с особенностями психофизического развития. Соответственно мне приходится сталкиваться определенными мнениями обывателей и специалистов относительно детей, попавших в сложные, а иногда даже очень сложные обстоятельства для своего развития. Эти мнения бывают разными, к сожалению, нередко удручающими и пессимистичными. Но, к счастью, встречаются взгляды позитивные, вселяющие оптимизм и надежду.

Для каждого человека его жизненный путь – это личный экспериментальный вариант развития. Несмотря на то, что есть какие-то закономерности, нормативы развития и даже стереотипы, каждый человек появляется и проживает свою жизнь в уникальных условиях. Уникальность условий нашей жизни определяется огромным количеством факторов, жизненных обстоятельств и даже случайностей. Например, генетический код, состояние здоровья, благосостояние родителей, историческое и культурное состояние общества, технический уровень развития цивилизации и т.п. – это только некоторые самые общие внешние обстоятельства, создающие уникальность нашей жизни. А ведь есть и еще обширный пласт внутренних обстоятельств, которые связаны непосредственно с личностью – наша активность, настойчивость, внутренние интересы и желания, сфера деятельности, качество отношений с людьми и т.п. Проживая в своей уникальной капсуле, каждый из нас решает свою задачу на развитие своих потенциальных возможностей и обретение смысла своей жизни. Это очень не просто для всех людей, и это еще при условии, что сама жизнь уже подсказывает определенные пути и создает типичные внешние обстоятельства: детский сад, школа, институт, работа.

В таком случае, появление на свет ребенка, имеющего отклонения от привычного и жизненно устойчивого типа развития – это формулировка для него и его родных усложненного варианта задачи на поиск такого жизненного пути, на котором можно развить заложенный потенциал и реализовать его. Ребенок, имеющий отклонения от типичного хода развития, попадает в меньшинство, он еще более уникален в своей специфичности, связанной с болезнью ли иными обстоятельствами, вызвавшими отклонения. Этот ребенок отличается от того большинства, которому в некоторой степени помогает развиваться их типичность.

Читать запись полностью »

Авторы: доктор психологических наук, профессор Е.С.Слепович, кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии БГУ А.М.Поляков.

В.М.Навицкая-Гаврилко, кандидат психологических наук, доцент кафедры олигофренопедагогики БГПУ: «Для человека, который работает или собирается работать с особым ребенком, ответить на вопрос, что считать нормальным, а что аномальным развитием, столь же важно, сколь важно для любого человека в свое время задаться вопросом о смысле жизни.

Именно с вопроса, что считать нормой, а что аномальным развитием, начинается моя Встреча со студентами-дефектологами – момент, когда нас объединяет не только и не столько пространство и время, сколько общая эмоция и смысл. Редкий момент живого диалога, когда мы обмениваемся не информацией, а мнениями.

Именно при обсуждении этого вопроса я пытаюсь преодолеть нашу разобщенность, которая задается системой университетского образования, заразить их чувством нашей общности, как живущих вместе и поддерживающих друг друга людей.

Именно вопрос нормы и патологии – своеобразный момент истины, когда каждый отвечает себе на вопрос: я — зачем я учу, студенты – зачем они учатся.  

В этой связи, я с особой тщательностью подхожу к выбору материала для обсуждения. Предлагаемая мною статья двух замечательных ученых предоставляет эту уникальную возможность диалога. Она помогает создать ту необходимую живую смысловую атмосферу, в которой взгляд на отклонение в развитии как на то, что «создает для ребенка определенный спектр возможностей» (а не только ограничивает его), является естественным и единственно возможным.

Кроме того, статья несет глубокий нравственный смысл. Погружение в эту работу не только способствует рефлексии будущим специалистом собственных представлений о норме и отклоняющемся развитии, но и выходу их на новый уровень, очеловечиванию».

Определение критериев нормального и отклоняющегося от нормы психического развития имеет не только теоретическое значение, но и прямой практический смысл. В зависимости от того, что мы считаем нормой, а что аномальным развитием, будут определяться критерии психологической диагностики и направленность коррекционной работы. Поэтому ответ на этот вопрос имеет решающее значение для психодиагностики.

В истории становления психологической мысли сформировались различные подходы к определению критериев нормального и отклоняющегося развития. Рассмотрим основные критерии, которые используются специалистами как в научных исследованиях, так и в психодиагностической и психокоррекционной работе.

Читать запись полностью »