Cпециальный психолог

Работать над такого рода книгой очень трудно. Нужно найти человека с исключительными качествами — с чрезмерным развитием какой-то черты или с нарушением какой-то первичной функции, что вызвало бы полное изменение личности. Затем нужно затратить десятилетие на изучение этой «невыдуманной истории», выделяя основные факторы и шаг за шагом воссоздавая синдром в целом.  А.Р. Лурия «Этапы пройденного пути»

Эту книгу А.Р. Лурия писал уже имея высокий международный авторитет. Он являлся зарубежным членом Национальной Академии Наук США, Американской Академии Наук и Искусств, Американской Академии Педагогики, а также почетным членом ряда зарубежных психологических обществ (британского, французского, швейцарского, испанского и др.).

И тем не менее, издание этой книги потребовало от её автора немалого мужества.  Александр Романович представил на суд мирового научного сообщества книгу, написанную в новом не только для него, но и для всей мировой науки жанре — жанре романтической науки. Глубина исследования сочетается здесь с особым состраданием автора к человеческой судьбе и состоянию своего пациента. «Патология» не представляется каким-то чужеродным для человека состоянием, а представляет одно из естественных его проявлений, задающем его жизни свою особую специфичность.

Долгое время серьезные ученые и научные издания игнорировали эту книгу, считая её одной из причуд последних лет жизни великого учёного.

Мы до сих пор очень мало знаем о романтической науке. К слову, в одной из самых популярных интернет-энциклопедий «Википедия» ничего не сказано об этом направлении научной деятельности Александра Романовича. Да и работ в этом русле крайне мало. Самый яркий пример продолжения идей романтической науки А.Р. Лурии — это книги Оливера Сакса.

Оливер Сакс «Человек, который принял жену за шляпу и другие истории из врачебной практики»

Самое важное, о чём писал А.Р. Лурия, на мой взгляд, заключается в том, что  психология — это область МИЛОСЕРДИЯ, СОСТРАДАНИЯ другому человеку. Всё остальное: методы, техники, знания, открытия — лишь инструмент в руках... Кого? Здесь неизменно встаёт вопрос личности психолога.

«В начале этого века немецкий ученый Макс Фервори написал, что учёных можно разделить на две группы, различающиеся по своему отношению к науке: на классиков и романтиков. Он отметил, что эти два основных типа ученых отражают не только общее отношение ученого к науке, но и его личные качества». А.Р. Лурия «Этапы пройденного пути»

Джером Брунер в предисловии к американскому изданию книги писал: «Дело в том, что А.Р. Лурия не просто пытался понять двух людей, у одного из которых была грубо гипертрофирована память, а другой пострадал от проникающего осколочного ранения в теменно-затылочной области черепа. Он ведь пытался возвратить их к сколь-нибудь полноценной жизни. И это питало его страсть к наблюдению; это, да ещё ненасытное научное любопытство... А.Р. Лурия был и врачом, и ученым, и его пример дает нам некоторые основания усомниться в несовместимости таких двух идеалов, как любовь и справедливость...»

А.Р. Лурия со своим другом и пациентом Львом Засецким. Их связывали более чем 30 лет отношений, наполненных обоюдным уважением и желанием преодолеть дефект.

Очень бы хотелось верить в то, что искусство психолога-наблюдателя, психолога-мыслителя не будет утеряно. И ученые-романтики не исчезнут как вид и будут продолжать создавать красивые, богатые и сложные портреты реальных людей и человеческих отношений.

Материал подготовила Виктория М. Навицкая-Гаврилко

Отрывок из книги Оливера Сакса «Человек, который принял жену за шляпу и другие истории из врачебной практики»:

Когда несколько лет назад я начинал работу с умственно отсталыми, дело это представлялось мне крайне тягостным, и я написал Лурии, спрашивая совета. К моему удивлению, он ответил ободряющим письмом, в котором говорил, что у него никогда не было пациентов дороже этих и часы и годы работы в дефектологическом институте остаются самыми волнующими и плодотворными в его профессиональной жизни. Подобное отношение высказано в предисловии к первой из написанных им клинических биографий («Речь и развитие психических процессов у ребёнка», 1956): 

«Пользуясь правом автора выражать отношение к своей работе, я хотел бы отметить, что всегда с тёплым чувством возвращался к материалам, опубликованным в этой небольшой книге». Что же это за тёплое чувство, о котором говорит Лурия? В его словах отчётливо ощущается нечто эмоциональное и личное, что было бы невозможно, не отзывайся умственно отсталые пациенты на человеческий контакт, не обладай они, несмотря на физические и психические расстройства, подлинной восприимчивостью, эмоциональным и душевным потенциалом. 

Но Лурия говорит и о другом. Он утверждает, что эти пациенты представляют особый научный интерес. Похоже, Лурию-учёного привлекало в них нечто большее, чем дефекты и нарушения функций, ибо дефектология сама по себе не так уж занимательна. Итак, что же именно может интересовать нас в мире «наивного» сознания?

РЕБЕККА

Когда Ребекку направили в нашу клинику, ей уже исполнилось девятнадцать, но в некоторых отношениях она, по словам ее бабушки, была совсем ребенком. Она не могла отпереть ключом дверь, путала направления и терялась в двух шагах от дома. То и дело она надевала что-нибудь шиворот-навыворот или задом наперед, но, даже заметив ошибку, не могла переодеться. Неудачные попытки натянуть левую перчатку на правую руку или втиснуть левую ногу в правую туфлю иногда отнимали у нее по нескольку часов. Бабушка считала, что Ребекка начисто лишена ощущения пространства. Она выглядела неуклюжей, некоординированной: в истории болезни один из врачей окрестил ее «косолапицей», другой сделал запись о «двигательной дебильности» (интересно, что, когда она танцевала, вся ее неуклюжесть пропадала без следа).

Внешность Ребекки носила характерные отпечатки того же врожденного расстройства, которое было причиной дефектов ее умственного развития: «волчья пасть» добавляла к ее речи уродливый присвист; короткие толстые пальцы оканчивались плоскими, деформированными ногтями; прогрессирующая близорукость с дегенеративными изменениями сетчатки требовала очень сильных очков. Чувствуя себя всеобщим посмешищем, Ребекка выросла болезненно робкой и замкнутой.

И в то же время эта девушка была способна на сильные, даже страстные привязанности. Она души не чаяла в бабушке, у которой росла с трех лет после смерти родителей; ее тянуло к природе, и она проводила много счастливых часов в городском парке или ботаническом саду. Еще Ребекка очень любила книги, хотя, несмотря на упорные попытки, так и не овладела грамотой и вынуждена была просить окружающих почитать ей вслух. Ее бабушка, сама любительница литературы и обладательница прекрасного, завораживающего внучку голоса, говаривала: «Хлебом ее не корми – дай послушать, как читают».

Ребекка чувствовала глубокую тягу не только к прозе, но и к поэзии, находя в ней духовную пищу и доступ к реальности. Природа была прекрасна, но нема, а девушка нуждалась в слове – ей хотелось, чтобы мир говорил. Словесные образы были ее стихией, и она не испытывала ни малейших затруднений с символикой и метафорами самых сложных поэтических произведений (это поразительно контрастировало с ее полной неспособностью к логике и усвоению инструкций). Язык чувства, конкретности, образа и символа составлял близкий и на удивление доступный ей мир. Лишенная абстрактного и отвлеченного мышления, она любила и знала стихи и сама была хоть и неуклюжим, но трогательным и естественным поэтом. Ей легко давались метафоры и каламбуры, она способна была к довольно точным сравнениям, но все это вырывалось у нее непредсказуемо, в виде внезапных и почти невольных поэтических вспышек.

Бабушка ее была верующей, и вместе они с тихой радостью выполняли иудейские обряды. Ребекка любила смотреть, как зажигают субботние свечи, любила благословения и молитвы и охотно ходила в синагогу, где к ней относились нежно и бережно, как к младенцу Божьему, невинной душе, блаженной. Она целиком погружалась в пение, молитвы и обряды еврейской службы. Все это было ей вполне доступно, несмотря на серьезные проблемы с внутренней организацией времени и пространства и выраженные нарушения всех аспектов отвлеченного мышления: она не могла сосчитать сдачу и проделать простейшие вычисления, не умела ни читать, ни писать, и средний коэффициент ее умственного развития был ниже 60 (стоит отметить, что с языковой частью тестов она справлялась гораздо лучше, чем с решением задач).

Итак, Ребекка, которую часто с первого взгляда определяли как «тупицу» и «юродивую», владела неожиданным, удивительно трогательным поэтическим даром. Нужно признать, что с виду она и в самом деле казалась редкостным скопищем увечий и дефектов, и, приглядевшись, в ней можно было различить обычные для таких больных разочарование и тревогу. Она сама признавала, что была умственно неполноценной, сильно отставая от окружающих с их природными навыками и способностями. Но стоило познакомиться с ней поближе, как всякое впечатление ущербности исчезало. В душе у Ребекки царило ощущение глубокого спокойствия, цельности и полноты бытия, чувство собственного достоинства и равенства со всеми окружающими. Другими словами, если на интеллектуальном уровне она ощущала себя инвалидом, то на духовном – нормальным, полноценным человеком.

Читать запись полностью »

«Отсутствие речи не означает ущербности интеллекта, и это главный месседж книги, все остальное — сопутствующие заметки. Люди без речи не глупее обычных. К сожалению, многие специалисты — медики, психологи, педагоги, опирающиеся на результаты неадаптированных тестов, часто игнорируют любые свидетельства, которые должны были бы заставить их отказаться от неадекватных методов оценки. Дорогой читатель, я надеюсь, что Вы не станете молчать, когда столкнетесь с уничижительным отношением к людям с тяжелыми нарушениями речи. Они нуждаются в нашей помощи, игнорировать их недопустимо. Мы должны их слышать и понимать,» — Розмари Кроссли, педагог, специалист по работе с детьми и взрослыми с тяжелыми нарушениями коммуникации, создатель способа облегченной коммуникации с неговорящими людьми (Facilitated Communication, FC).

Для меня книга «Безмолвные» — пример нравственного профессионального ориентира в сфере помощи людям с тяжелыми нарушениями. 

Она очерчивает специфику работы в этой сфере и задаёт важнейшую ценность — ценность Другого человека. Её отличает сочетание глубокого тщательного скурпулёзного исследования нарушения (с ведением долговременных записей, тщательно документируемых занятий по коррекции) с тонким вчувствованием во внутреннюю жизнь человека, его историю, внутренний опыт личности, столкнувшейся с болезнью и борющейся за выживание. Е.С. Слепович называет такой подход «видением человека, ребёнка как целостности». 

Впервые такого рода описания были осуществлены А.Р. Лурия в рамках созданной им «романтической науки». Неслучайно в предисловии Розмари Кроссли упоминает этого «великого русского нейропсихолога». Его книги были и остаются профессиональным ориентиром для многих поколений специалистов из разных областей знаний.

Воспитание в себе уважения и подлинного интереса к Другому, требует усилий и является предметом постоянной душевной работы. В книге она скрыта от глаз читателя. От этого создаётся ощущение лёгкости, с которой Розмари Кроссли работает и выстраивает отношения со своими подопечными. Лишь единожды на страницах этой книги Розмари признаётся: «Было очень, очень трудно любить Терри — он выглядел странно, и пахнул странно, и тактильно был странным...»

И ещё одно немаловажное  достоинство этой книги заключается в том, что она вдохновляет. Вдохновляет на поиск ответов на сложные вопросы, на помощь, готовность отстаивать интересы людей с тяжелыми нарушениями речи, на труд и постоянное саморазвитие... 

Материал подготовила Виктория М. Навицкая-Гаврилко

Мы на Facebook и ВКонтакте. Присоединяйтесь!

Сейчас часто говорят, что Выготский заложил основы не-классической психологии. Повторяют это так часто, что порой забывают, в чём именно эта самая не-классичность заключается. А заключается она, помимо всего прочего, ещё и в том, что Лев Семенович совершил переворот от господствовавших тогда в психологии эмпирических описательных моделей к моделям объяснительным. То есть, он был первым, кто сделал сам процесс развития высших психических функций предметом теоретического и экспериментального анализа. И этим он заложил огромный потенциал, способный перевернуть всю психологию, сделать её наукой нового типа, наукой о становлении сознания человека. Но ведь классическая эмпирическая психология не перестала существовать. Правда, она как была в кризисе, так и остаётся в нём. Колоссальный шаг Выготского заключался в том, что он ещё в середине 1920-х показал, к чему придёт эмпирическая классическая психология, если она и дальше будет развиваться на тех принципах, на которых она развивалась. И вот когда это произошло, когда мировая психология в начале 21-го века пришла к такому состоянию, оказалось, что много лет назад был такой учёный, который это предсказал, и мало того, предложил очень перспективный выход из этого кризиса. Талант — это тот, кто может попасть в цель, в которую никто попасть не может, а гений — это тот, который может попасть в цель, которую никто не видит. Теперь, кажется, увидели. Потому и возрос интерес к Выготскому, не от хорошей жизни современная психология к нему обратилась, она вплотную подошла к необходимости переосмысления собственных основ, то есть к тому, к чему Выготский призывал в середине 1920-х и к тому, что он сделал в своей не-классической психологической теории. Н.Н. Вересов 

Читать ранее: Гомельский период жизни Л.С. Выготского

На Второй конгресс психоневрологов в Ленинграде в 1924 году Л.С. Выготский представил три доклада: «Методика рефлексологического исследования в применении к изучению психики», «Как надо сейчас преподавать психологию» и «Результаты анкеты о настроениях учащихся в выпускных классах гомельских школ в 1923 году».

Повестка дня Второго конгресса психоневрологов, Ленинград, 1924г.

Содержание и стиль выступлений Л.С. Выготского, а также его личность буквально потрясли А.Р. Лурия. Именно он убедил директора Московского института экспериментальной психологии К.Н. Корнилова пригласить Льва Семёновича на работу в институт.

Л.С. Выготский, не колеблясь, принял предложение К.Н. Корнилова и в 1924 г. вместе с женой Розой Ноевной переезжает в Москву.

Несмотря на то, что им пришлось какое-то время жить в институтской библиотеке, расположенной в подвале, этот переезд был для Льва Семеновича чрезвычайно благотворным. Он наконец-то нашёл и своё главное дело, и поле для его осуществления, и соответствующую интеллектуальную среду.

Рабочий стол Л.С. Выготского (восстановлен в музее Института психологии им. Л.С. Выготского РГГУ)

Он начал сотрудничать с А.Р. Лурией и другими известными учёными.

А.Р. Лурия стал соавтором Л.С. Выготского в подготовке и издании его работ «Орудие и знак в развитии ребенка» (1928) и «Этюды по истории поведения: Обезьяна. Примитив. Ребёнок» (1930). Совместно с А.Р. Лурией Л.С. Выготский написал предисловие к русскому переводу работы З. Фрейда «По ту сторону принципа удовольствия».

Л.С. Выготский увлёкся вопросами дефектологии, работой с аномальными детьми.

Проявив поистине выдающиеся организаторские способности, Л.С. Выготский заложил основы дефектологической службы в стране и в дальнейшем стал научным руководителем существующего и поныне Института коррекционной педагогики РАО.

В 1925 году Льву Семёновичу удалось единственный раз съездить за границу для участия в проходившей в Лондоне дефектологической конференции.

Воля. Запись, выполненая на бланке. Osborne Hotel, 1925г.

В 1925 г. Л.С. Выготский защитил докторскую диссертацию на тему «Психология искусства». Льву Семёновичу без защиты (по причине болезни) было присвоено звание старшего научного сотрудника.

Читать запись полностью »

Немногие для вечности живут...
О. Мандельштам

Я вас не забыла и вас не забуду.
Во веки веков.
М. Цветаева

Прошло сто лет с того дня, когда в Орше у банковского служащего Семена Львовича Выгодского родился сын. Это случилось 17 ноября 1896 г. Мальчика назвали в честь деда. Когда он вырастет, его будут звать Лев Семенович Выготский.

Ему была отпущена короткая жизнь — он прожил всего 37 лет, — но за эти годы ему удалось так много сделать, что и сейчас, сто лет спустя, его мысли и идеи, его имя и личность и сама его жизнь привлекают к себе умы и внимание исследователей всего мира.

К сожалению, уже не осталось в живых никого, кто бы хорошо знал Льва Семеновича и мог правдиво о нем рассказать. Я — единственный живой свидетель последних лет его жизни. Мы не просто жили вместе, мы жили в одной комнате, поэтому вся жизнь Льва Семеновича протекала у меня на глазах.

Конечно, я не могла понять (и не понимала) ничего из тех бесед, которые Лев Семенович вел со своими коллегами, учениками, друзьями, ничего из того, что он говорил.

Но, наверное, потому, что я очень его любила, я всегда понимала его — знала, что ему нравится, а что не нравится, что ему приятно, а что огорчает, всегда чувствовала его настроение, а порой даже его душевное состояние. Я понимала его не умом, а сердцем. Зинаида Гиппиус говорила: «Когда любишь человека, видишь его таким, каким его задумал Бог». Кто знает, может быть, это в какой-то степени было мне дано?..

Обычно лучше всего запоминается то, что связано с переживаниями, сильными чувствами. «О память сердца! Ты сильней рассудка памяти печальной»... Все мое детство при жизни Льва Семеновича было очень счастливым, оно было так насыщено чувствами, что в памяти моей на всю жизнь сохранилось все происходившее в те далекие годы, даже то, что сейчас кажется совсем незначительным.

Один забавный эпизод. Мне лет пять. У Льва Семеновича сидят люди, не помню всех, кто был в тот вечер. Они разговаривают, а я тихо готовлюсь ко сну. Вдруг Алексей Николаевич Леонтьев громко чихнул, но все делают вид, что не заметили этого.

Я, желая быть хорошей, вежливой девочкой, громко говорю ему: «Будьте здоровы! Растите большой и умный». Алексей Николаевич смеется. К нему присоединяются Александр Романович Лурия и мама. Я удивлена такой реакцией, смотрю на Льва Семеновича и понимаю, что он смущен. Но почему? Глядя на него, я понимаю, что что-то сделала не так. Но что? Я же сказала лишь то, что говорят в подобных случаях мне! А в том, что со мной всегда говорят вежливо, я ни секунды не сомневаюсь. Но все-таки я сделала что-то не так, я вижу это по Льву Семеновичу, по его виду, его реакции на мои слова. Мои размышления прерывает мама — она велит мне ложиться спать, и я нехотя укладываюсь.

Утром, проснувшись, вижу, что Лев Семенович собирается уходить. Все же спрашиваю его: что накануне я сделала не так? Он не сердится на меня, нет, он, улыбаясь, говорит мне: «Видишь ли, взрослым так не говорят. Это не принято. Можно просто ограничиться пожеланием здоровья». — «Почему?» — недоумеваю я. Но Лев Семенович торопится и. прощаясь со мной, говорит: «А вот в этом разберись сама. Подумай и поймешь». И он уходит. А я начинаю думать. И целый день, что бы я ни делала, я все время думаю о случившемся. Меня это мучает... И вдруг меня осенило! С нетерпением начинаю ждать прихода Льва Семеновича, чтобы проверить правильность своего умозаключения. А время тянется... Но вот наконец он приходит, и я кидаюсь к нему со словами: «Взрослые думают, что они уже совсем умные?! И что умнеть им больше уже не нужно?!» Лев Семенович смеется, обнимает меня и говорит: «Ну, в общем, ты права. Ты правильно поняла».

Не ждите от меня, уважаемый читатель, рассказа о том, каким Лев Семенович был ученым: при его жизни я этого не могла понять, а сейчас знаю так же, как и Вы — из его работ.

Но есть нечто, что знаю сейчас только я — это то, как он жил и работал, каким он был человеком. И тот, кому это представляется важным, найдет, я надеюсь, на этих страницах что-нибудь для себя интересное.

Читать запись полностью »

Не будет преувеличением назвать Л.С.Выготского гением. Более чем за пять десятилетий в науке я не встречал человека, который сколько-нибудь приближался бы к нему по ясности ума, способности видеть сущность сложнейших проблем, широте познаний во многих областях науки и умению предвидеть дальнейшие пути развития психологии
А.Р.Лурия

Культурно-историческая теория Л.С.Выготского  без сомнения является активным действующим лицом современного мирового культурного процесса. Основные положения культурно-исторической теории развития психики Льва Семеновича определяют направление развития не только  научной, но и общественной мысли во всем мире.

Однако путь исторической теории высших психологических функций (так называл ее сам Лев Семёнович) к умам и сердцам миллионов людей по всему миру был непростым.

В 1926г.  Лев Семёнович, уже будучи доцентом  Второго МГУ, попадает в больницу в очень тяжелом состоянии вследствие обострения туберкулёза. Он лежит в ней уже полгода. Врачи говорят, что ему осталось жить три-четыре месяца. Лев Семёнович готовит себя к скорой смерти. Именно в это время к нему приходит идея культурно-исторической психологии. Эта идея буквально возрождает его из мёртвых, к нему идет огромный приток сил. Лев Семёнович выживает чудесным образом (хотя живёт уже на одном лёгком). У него появляется идея, как реформировать всю психологию. Впервые в истории Л.С.Выготский предлагает на научном материале, с помощью научных понятий описать, чем психика человека отличается от психики животных и построить теорию высшего поведения и высшей психики. Ключевой идеей была мысль о том, что именно знак (в частности, речь) создает наше сознание по человеческому типу. Всё, что есть в человеке высшего, не заложено в генах, а транслируется социумом при посредстве знаковых систем.

С целью исследования психики в развитии Выготский и Лурия (кроме всего прочего) обращаются к изучению архаических культур. Они организуют две экспедиции в Среднюю Азию, где изучают особенности мышления, восприятия неграмотных узбеков, живущих традиционным образом жизни. Результаты экспедиции (который были сведены критиками к идее о том,  что в Узбекистане/Советском Союзе есть неграмотные люди) послужили началом кампании в прессе и научном сообществе, в результате которой Лев Семёнович оказался в подвешенном состоянии не только в отношении своей научной позиции, но и в отношении собственной жизни, потому что любая критика в 30-х годах могла иметь очень серьезные последствия.  В 1931г. экспедиции были прекращены, а один из ее участников даже был расстрелян.  С этого момента положение Л.С.Выготского становится крайне сложным. Начинается травля. Льва Семёновича систематически вызывают на заседания различных партячеек, где он вынужден отстаивать свои взгляды и выслушивать унизительные обвинения в ненаучности и несоответствии марксистской идеологии. Б.В.Зейгарник вспоминала момент, когда Лев Семёнович как разъяренный зверь метался по комнате и кричал, что он не хочет жить, потому что партия считает, что он не марксист. С этого момента появляется упоминание о том, что Лев Семёнович начинает курить. К 33-ему году его состояние здоровья резко ухудшается. 11 июня 1934 Л.С.Выготский умирает.

Читайте Воспоминания о моём отце. Г.Л. Выгодская

Через два года после смерти Л.С.Выготского последовало Постановление ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе Наркомпроса», следствием чего явился продолжавшийся до 60-х гг. запрет на упоминание имени Льва Семёновича и преследование за приверженность его идеям.

Некоторые тут же отвернулись от Л.С.Выготского и начали активно критиковать его идеи. Но были и те, кто не изменил своему учителю. Это, к примеру,  члены знаменитой «пятёрки» (А.В.Запорожец, Р.Е.Левина, Н.Г.Морозова, Л.С. Славина, Л.И. Божович). За верность идеям Л.С.Выготского перед войной Лилию Ильиничну Божович выгнали из Государственного института психологии. Тогдашний директор института бросил ей в лицо план годовой работы со словами: «Этот план пахнет Выготским». На что Л.И. Божович ответила: «Вы понятия не имеете, как пахнет Выготский,» — и ушла практически в никуда. 

Ученики Л. С. Выготского: знаменитая «восьмерка»

Чем же культурно-историческая теория развития психики Л.С.Выготского так испугала советский режим? Испугала своей попыткой выйти, прорваться к проблемам «высшей личности», личности в ее вершинных проявлениях. Попыткой ответить на вопрос, каким образом разум, способность к овладению человеком своей психикой создает путь к свободе личности. Научным способом показать, как человек может стать свободным. Всё это шло вразрез с общественным сознанием, в котором, на тот момент превалировала идеология свободы как познанной необходимости, свободного и сознательного подчинения личности коллективу; при этом человек, сам задающий цели своей жизни и своего развития, не должен был существовать.
Разгром теории Л.С.Выготского, произошедший в 1936-37г.г., привёл к тяжелейшему кризису в психологии.  Лишь в 1955г. в высоких инстанциях было принято постановление снять запрет с работ Льва Семёновича. Однако, это была уже иная психология, в которой основополагающие идеи Л.С.Выготского были значительны деформированы. Для специальной психологии последствия случившегося  были катастрофическими. Чего стоила одна подмена сути идеи Льва Семёновича о развитии и обучении аномального ребёнка идеей цензового образования! В книге И.А.Коробейикова «Нарушения развития и социальная адаптация» дан подробный анализ того, как искажение идей Льва Семёновича повлияло на отечественную дефектологическую науку.

Виктория М. Навицкая-Гаврилко
по материалам фильма Екатерины Завершневой «Путь к свободе»

Игорь Александрович Коробейников —  доктор психологических наук, профессор.
Окончил дефектологический факультет МГПИ. С 1973 г. по 2005 г. работал в Московском НИИ психиатрии Минздрава РФ, пройдя путь от лаборанта лаборатории экспериментальной патопсихологии до руководителя лаборатории медицинской психологии и руководителя отделения клинико-психологических исследований нарушений психического развития. С 2005 г. работает в должности зам. директора по научной работе ФГНУ «Институт коррекционной педагогики» РАО.
В сфере научных интересов – концептуальные, методологические и методические аспекты клинико-психологической диагностики нарушений развития в детском возрасте, изучение их генезиса с позиций междисциплинарного подхода, а также проблемы социализации и социальной адаптации детей и подростков с легкими формами психического недоразвития. Автор более 50 научных публикаций.

Отрывок из монографии И.А.Коробейникова «Нарушения развития и социальная адаптация».

"...В основе наиболее целостной- теоретической концепции развития аномального ребенка, разработанной Л.С.Выготским, лежат, как в этом легко убедиться, прежде всего, представления об особенностях социального становления такого ребенка, то есть в центре внимания находятся проблемы развития его личности как системного, прижизненно формирующегося образования. Большинство положений этой концепции, давно отнесенных к категории классических, наиболее понятно и убедительно могут быть интерпретированы именно с позиций личностного подхода к диагностике развития, а некоторые из них вне личностного контекста просто утрачивают полноту и глубину своего содержания.

В частности, многократно уже упоминавшееся понятие «социальная ситуация развития» раскрывает сложнейший механизм не только психического, но, прежде всего, личностного развития ребенка, предполагая активный характер его взаимодействия с окружающей средой, в результате которого и возникают качественно новые психологические образования личности.

Читать запись полностью »

Оливер Сакс – известный британский невролог и нейропсихолог. Автор книг: «Пробуждения», «Глаз разума», «Нога как точка опоры», «Мигрень», «Антрополог на Марсе» и др. Многие из них стали мировыми бестселлерами. Мировую известность имя автора приобрело с выходом книги «Человек, который принял жену за шляпу и другие истории из врачебной практики». С 1971г. книга выдержала около 10 переизданий на английском языке, была переведена на двадцать языков.

В.М.Навицкая-Гаврилко, кандидат психологических наук, доцент кафедры олигофренопедагогики БГПУ, Минск: «30 августа 2015 года умер выдающийся британский невролог и писатель Оливер Сакс. Безумно жаль…

Книги этого человека стали для меня откровением (в своё время, О.Сакс говорил то же про книги А.Р.Лурии). В его книгах я впервые увидела, как глубокие научные исследования психических процессов (памяти, мышления, восприятия и т.д.) могут соседствовать с описанием личности и судьбы человека (ребенка), с тонким вчувствованием в его внутреннюю жизнь. Его книги окончательно утвердили мой взгляд на психологию как на науку, в которой наряду с технологией необходимо присутствует «глубоко человеческий, драматический и духовный» поиск специалистом ответов на вопросы «о человеке и его истории, о внутреннем опыте личности, столкнувшейся с болезнью и борющейся за выживание» (О.Сакс). Прекрасный наблюдатель и мыслитель, Оливер Сакс был еще и романтиком. В яркой захватывающей литературной форме он преображал отталкивающие нарушения в поразительные особенности.

Личность Оливера Сакса, его работы вдохновляют и будут вдохновлять миллионы романтиков по всему миру, обещая им надежду и спасение.

Светлая память.»

(Отрывок из его эссе, в котором Оливер Сакс оглядывается на прожитую жизнь и подводит ее итоги).

"...В последние несколько дней я оказался способен увидеть свою жизнь как будто с большой высоты – как некий ландшафт, в котором все взаимосвязано. Это не значит, что я потерял интерес к жизни.

Во всем этом я буду безрассудным, буду говорить, что думаю, прямо в лицо. Постараюсь привести в порядок, исправить то, что должен. Но смеяться и веселиться я тоже буду (и даже делать глупости, почему нет).

Внезапно мой взгляд обрел ясность и перспективу. У меня совсем не осталось времени на неважное. Я должен сосредоточиться на себе, на своей работе и друзьях. Я больше не буду каждый вечер смотреть новости. Я больше не буду следить за политикой и проблемой глобального потепления.

Это не равнодушие, а отдаление – у меня по-прежнему болит сердце за ситуацию на Ближнем Востоке, за изменение климата, растущее неравенство между людьми, но все это больше меня не касается, эти события принадлежат будущему. Я наполняюсь радостью, когда встречаю одаренных молодых людей, – даже того, кто диагностировал у меня метастазы. Я знаю, что будущее в хороших руках.

Последние лет десять я со все возрастающей тревогой наблюдаю, как один за другим умирают сверстники. Мое поколение на исходе, и каждая смерть отдается во мне, как будто отрывают часть меня самого. Когда мы уйдем, не будет больше никого похожего на нас, никто не сможет нас повторить, но, с другой стороны, так было всегда. Когда люди умирают, их невозможно заменить. Они оставляют пустоту, которую нельзя заполнить, потому что такова судьба каждого человека – судьба, записанная в наших генах и нейронах, – быть неповторимой личностью, найти свою собственную дорогу, прожить свою неповторимую жизнь и умереть своей неповторимой смертью.

Я не хочу притворяться, что мне не страшно. Но благодарности во мне все-таки больше, чем страха. Я любил и был любимым. Мне многое было дано, и я постарался быть щедрым в ответ. Я читал книги и путешествовал, размышлял и делился своими мыслями на бумаге. У меня была физическая связь с миром, совершенно особенные отношения, которые возникают между писателем и его читателем.

Главное – мне довелось родиться существом, наделенным сознанием, думающим животным на нашей прекрасной планете, и это само по себе большая честь и невероятное приключение».

Полный текст эссе читайте здесь.

Мы на Facebook и ВКонтакте.

«В прошлом медицина стремилась выделить основные синдромы заболеваний путем описания существенных симптомов. Эта работа считалась весьма важной для диагностики и лечения. С появлением нового технического оснащения эти классические формы медицинской процедуры были оттеснены на задний план. Врачи нашего времени, располагая батареей вспомогательных лабораторных средств и тестов, часто игнорируют клиническую реальность. Наблюдение больных и оценка синдромов начали уступать место десяткам лабораторных анализов, которые затем комбинируются с помощью математической техники в качестве средства диагностики и рекомендаций для лечения. Врачи — великие наблюдатели и мыслители — постепенно исчезают. Теперь редко найдешь действительно хорошего врача, равным образом искусного и в диагностике, и в оценке заболевания, и в лечении. Я не собираюсь недооценивать роль инструментальных средств медицины, но склонен решительно отказаться от такого подхода, когда эти вспомогательные средства становяться главными в медицине, вытесняя клинические наблюдения настолько, что клинический анализ слепо следует за инструментальными данными...»

А.Р. Лурия Этапы пройденного пути (научная автобиография)

Все книги А.Р. Лурия на  http://www.koob.ru/luria/

Оливер Сакс – известный британский невролог и нейропсихолог. Автор книг: «Глаз разума», «Нога как точка опоры», «Мигрень», «Антрополог на Марсе» и др. Многие из них стали мировыми бестселлерами.

Книга «Человек, который принял жену за шляпу и другие истории из врачебной практики» — одно из ранних произведений О.Сакса. С ее выходом имя автора приобрело мировую известность. С 1971г. книга выдержала около 10 переизданий на английском языке, была переведена на двадцать языков.

По словам самого О.Сакса, главным источником вдохновения при ее создании послужили работы Александра Романовича Лурии (выдающегося российского ученого, основоположника нейропсихологии). Именно А.Р.Лурия впервые в своих книгах «Маленькая книжка о большой памяти (Ум мнемониста)» и «Потерянный и возвращенный мир» продемонстрировал новый метод работы с пациентом – сочетание человеческого контакта и нейропсихологических методик. Именно под влиянием луриевских идей О.Сакс создает истории своих пациентов, в которых глубокие научные исследования памяти, образного мышления и других церебральных функций соседствуют с ярким описанием личности и судьбы больного, с тонким вчувствованием в его внутреннюю жизнь.

В предисловии к русскому изданию О.Сакс написал: «Надеюсь, познакомившись с историями моих пациентов, читатель увидит, что неврология не сводится к безличной, полагающейся главным образом на технологию науке, что в ней есть глубоко человеческий, драматический и духовный потенциал» (Нью-Йорк, октябрь 2003).

 Cкачать книгу можно по адресу:

http://www.rulit.net/author/saks— oliver/chelovek— kotoryj— prinyal— zhenu— za— shlyapu— i— drugie— istorii— iz— vrachebnoj— praktiki— download— free-199580.html